– Прекрасно помню, – дружелюбно ответил Болес.

– Вы пришли ко мне в контору и заявили, что у вас имеетсякое-какая информация, не так ли?

– Да, сэр.

– Я предложил вам переговорить у меня в кабинете, а высказали, что предпочли бы разговаривать в другом месте?

– Да, сэр, все правильно.

– Мы вместе вышли на улицу, сели в такси и покружили поокруге?

– Да, сэр.

– Вы помните все это?

– Конечно, сэр. Я не только помню это, я даже специальнозаписал номер такси, чтобы мои слова мог подтвердить водитель, если выпопытаетесь запутать меня во время перекрестного допроса или станетеотказываться, что я передал вам бумаги.

– Вы передали их мне, когда мы находились в такси?

– Да.

– А что вы мне сказали, когда передавали их?

– То же самое, что сегодня говорил здесь, в зале суда, когдаменя допрашивал господин заместитель окружного прокурора.

– А разве тогда в такси вы не заявляли мне, что мистер ГатриБалфур признавался вам, что стрелял он и что мужчина, которого убили, останавливалсяв мотеле «Берлога»?

Болес изобразил полнейшее удивление, посмотрев на Мейсона.

– Вы пытаетесь утверждать, что я говорил вам такое?

– Разве нет?

– Боже праведный, конечно, нет! – воскликнул Болес. – Этоабсурд, мистер Мейсон. С какой стати я стал бы заявлять подобное? Тогда ГатриБалфур направлялся в Мексику. Я сам лично сажал его на поезд.

– Вы посещали мотель «Берлога» вечером девятнадцатогосентября или утром двадцатого? – спросил Мейсон.

Болес покачал головой:

– Даже близко не проезжал. Никто не догадывался, что передтем отелем оставлена машина убитого, пока ее в дальнейшем не нашла по ключуполиция. Я не могу вам подробно рассказать об этом. Вам лучше поинтересоватьсяу кого-то из полиции.

– Когда вы последний раз виделись с Гатри Балфуром?

– Когда он садился на поезд на вокзале «Аркадия».

– И с тех пор вы его не видели?

– Нет, сэр.

– И не слышали про него?

– Я разговаривал с ним по телефону.

– Когда?

– Если не ошибаюсь, в тот день, когда проходило первоеслушание по делу мистера Теда Балфура. Кажется, тогда, но я не могу утверждатьс полной уверенностью. Мистер Гатри Балфур вернулся из базового лагеря, чтобыпополнить запасы, и узнал об аресте племянника. Он позвонил мне и сообщил, чтотолько что разговаривал по телефону с вами и что его жена Дорла Балфур летитсюда, чтобы лично встретиться с вами.

У свидетеля было очень искреннее выражение лица, поэтому егослова звучали убедительно.

– Вы узнали его голос?

– Конечно.

– Это все пока, – объявил Мейсон. – Возможно, в дальнейшем язахочу еще раз попросить этого свидетеля занять место для дачи показаний.

– Вы можете покинуть свидетельскую ложу, мистер Болес, –обратился к нему судья Кадвелл. – Приглашайте своего следующего свидетеля,господин заместитель окружного прокурора.

– Флоренс Ингл, – вызвал Роджер Фаррис.

Флоренс Ингл вышла вперед, приняла присягу, продиктоваласекретарю суда свое полное имя и адрес.

– Вам вручили повестку о явке в суд, как свидетельнице состороны защиты? – спросил Фаррис.

– Да, сэр.

– Виделись ли вы с обвиняемым вечером девятнадцатогосентября?

– Да, сэр, – тихо ответила Флоренс Ингл.

– В каком он был состоянии?

– Когда?

– Когда вы в последний раз видели его в тот вечер.

– Сразу же становилось ясно, что он много выпил.

– Он тогда говорил вам что-нибудь о том, что набрал долгов?

– Да, сэр. Но это происходило чуть раньше… до того, как онмного выпил.

– Перескажите, пожалуйста, суть разговора. Но вначалеответьте: кто присутствовал при вашем разговоре?

– В доме находилось много людей, но мы были вдвоем, когдаразговаривали, вернее, остальные не могли слышать то, о чем мы говорили.

– То есть присутствовали только вы двое?

– Да, сэр.

– И что вам сообщил обвиняемый?

– Он попросил у меня двадцать тысяч долларов. Он признался,что влез в долги, играя в карты, а люди, которым он задолжал, позвонили ему иугрожали прислать за деньгами своего человека, если он с ними немедленно нерасплатится.

– Он говорил что-нибудь о том, чего можно ждать, если заденьгами придет человек?

– Да, он сообщил мне, что в первый раз должника обычносильно избивают, а во второй уже можно получить билет в один конец.

– А обвиняемый говорил вам что-нибудь о том, что онсобирается делать, если тот человек попытается его избить?

– Он сказал, что будет защищаться.

– Он объяснил, каким образом?

– У него есть оружие.

– Вы можете проводить перекрестный допрос, – повернулсяРоджер Фаррис к Мейсону.

– Вы разговаривали с Гатри Балфуром, дядей обвиняемого, втот день? – спросил Мейсон.

– Я возражаю. Это несущественно, недопустимо в качестведоказательства и не имеет отношения к делу. Перекрестный допрос ведется недолжным образом, – встал со своего места Роджер Фаррис.

– Мне хотелось бы получить ответ на этот вопрос, ваша честь,– обратился Мейсон к судье. – Я думаю, что имело место общение, которое следуетрассматривать как единое целое с происшедшим.

– Ну уж никак не единое целое, – заявил Фаррис. – Я невозражаю против того, чтобы мистер Мейсон спрашивал эту свидетельницу окаких-либо ее разговорах с обвиняемым по слушаемому делу. Мы не возражаемпротив того, чтобы мистер Мейсон спрашивал о чем-либо в связи с разговором, покоторому я сам только что допрашивал ее. Но, естественно, мы не допустим, чтобыпредставлялись какие-то разговоры, состоявшиеся между той свидетельницей идядей обвиняемого, при которых сам обвиняемый не присутствовал и которые,насколько нам известно, не имеют никакого отношения к вопросам, рассматриваемымна настоящем слушании. Если такой разговор состоялся и он имеет отношение кделу, то он является частью версии, которую будет представлять защита. Этойсвидетельнице вручалась повестка о явке в суд, как свидетельнице со сторонызащиты. Мистер Мейсон имеет право допрашивать ее сколько угодно о любыхразговорах с мистером Гатри Балфуром, когда он пригласит ее для дачи показанийсо стороны защиты. Тогда мы, естественно, выступим с возражением против представлениялюбого разговора, состоявшегося вне слышимости обвиняемого или не имеющегоникакого отношения к рассматриваемому делу. Если бы для доказательствиспользовались подобные процедуры, то не было бы необходимости свидетелямпринимать присягу. Кто угодно мог бы сесть в свидетельскую ложу и рассказать окаком-нибудь разговоре с каким-то лицом, которое не находится под присягой.